Порог резистентности [СИ] - Олег Марин

Сперва Тимур напрягался каждый раз при осмотре очередным чудищем, но после десятого – или двадцатого – термита осмелел и даже перестал останавливаться. А еще спустя полтора десятка монстров вообще принялся небрежно отмахиваться от приставучих насекомых. Слон держался рядом, крюк из руки не выпускал и непрестанно жаловался на жизнь. Ему все не нравилось: необходимость притворяться богопротивными тварями, подземное неестественное обиталище, гадские усики, то и дело прикасающиеся к людям, мерзкие щелкающие разговоры аборигенов, стягивающая кожу кровь, из синей превратившаяся в черную…

Тимур поскреб щеку и с отвращением стряхнул с пальцев сухие темные чещуйки, которые начинали заметно подванивать кислым. Да, противно. Но иного способа проникнуть вглубь подземного города он не видел. Да-да, города. Последние сомнения в искусственности происхождения диковинных зданий рассеялись, едва люди начали путь по извилистым улочкам. Сквозь высокие проемы входов можно было видеть просторные комнаты со своеобразной обстановкой: охапками травы, сложенными в кучки грибами и даже чем-то, что Тимур, после недолгих размышлений, решил считать очагами. Иногда внутри можно было увидеть суетящегося термита, который, ловко орудуя передними лапами, перебирал сухие растения, измельчал все те же грибы или занимался прочими домашними делами.

В одном из домов Тимур увидел зрелище, от которого к горлу подкатила тошнота – непристойно растопырившийся муравей, быстро перебирая когтистыми конечностями, тянул из собственного живота бесконечную лаково поблескивающую ленту. В первый момент Тимуру показалось, что тварь тащит собственные кишки, но вспомнив земных пауков и прочих шелкопрядов, он понял, что это всего лишь застывающая на воздухе субстанция. Но выглядело это преотвратно, и Тимур невольно ускорил шаг. Слон, тоже с любопытством заглядывающий во все норы, затейливо выругался и принялся развивать мысль, что подобным созданиям незачем существовать в принципе, ибо этакую пакость каждому нормальному человеку раздавить хочется.

– А снеговики? – задумчиво спросил Тимур. – Они не противные?

Слон удивленно хмыкнул. Конечно не противные! Они вообще почти как люди. И паутину из пуза не тянут, между прочим.

– Как люди… – повторил Тимур. – Да, тут ты прав. Разве муравьи отправляют преступников на верную смерть? Или тигры? Да хоть акулы! Да и вообще, есть ли у них преступники, которые своих же убивают и грабят? Хрена с два. Только человек до такого додуматься может. Ну, или аутер. Так что это ты верно подметил – совсем как люди. А, как известно, самый опасные хищник на нашей планете кто? Че-ло-век! А снеговики, значит, еще опаснее. Потому что стоят на более высокой ступени развития, чем мы.

Тут Тимур замер и, нахмурившись, принялся вертеть головой. Похоже, увлекшись рассуждениями, он перестал следить за дорогой и сбился с пути. Вот этой площади им встретиться не должно было. Точно. И что теперь? Возвращаться?

Слон осторожно выразил беспокойство по поводу предполагаемой потери курса. Тимур нервно огрызнулся в ответ.

Амбал хотел что-то сказать – судя по выражению лица, обидное – но не успел. Сильный порыв ветра заставил людей пригнуться. Несколько пробегающих мимо термитов остановились и припали брюхом к земле. Откуда-то нахлынул уже знакомый сладковато-терпкий аромат.

Тимур, прикрывая глаза от поднятой ветром пыли, вывернул голову…

– М-мать… – только и смог выдавить он.

Обсценный лексикон Слона гораздо лучше подошел для описания ситуации, в которую угодили путники.

На широкую площадь, посреди которой уродливыми грибами торчали люди, опускались "бабочки". Несколько десятков цветастых созданий, неторопливо взмахивая крыльями, снижались, обмениваясь мелодичными трелями. И центром этого снижения явно были две застывшие на месте фигуры.

Длинную тираду Слона о том, что такие охренительно красивые штуки не могут быть опасными, Тимур пропустил мимо ушей. Львы тоже симпатичные, и что? Или змеи – вообще глаз не оторвешь от некоторых. А знакомиться поближе никакого желания.

– Падай! – сквозь зубы скомандовал Тимур.

И, подавая пример, растянулся на земле, пытаясь стать максимально похожим на тут и там застывших термитов. Авось, пронесет. Если наземные монстры приняли людей за своих, глядишь, и летающие окажутся не умнее. Иначе остается надеяться только на то, что прекрасные создания фригорийского бога такие же безобидные, как их земные собратья.

Как только первая бабочка приземлилась, стало понятно, что маскировка себя не оправдала. Легко передвигаясь на двух тонких длинных ногах и мелко трепеща крыльями, бабочка приблизилась к Тимуру, украдкой наблюдавшему за ней одним глазом. Не успел он опомниться, как четыре сильные руки подняли его в воздух. Держа человека на весу перед собой – кажется, совершенно без усилия – бабочка принялась рассматривать его такими же выпуклыми, как у термитов, глазами. Только эти глаза были не черными, а… радужно-переливчатыми, как бензиновые пятна на воде.

Я дохлый, отчаянно подумал Тимур, то ли пытаясь внушить эту мысль бабочке, то ли удерживая рвущуюся наружу панику. Совсем-совсем дохлый. Мне все похрен. Ничего не чувствую, ничего не боюсь. Отпусти меня, гадина!

Вдруг, будто услышав его мысленный приказ, бабочка вздрогнула. Одновременно раздался яростный крик и неприятный хруст. Цепкие лапы разжались, и Тимур мешком рухнул в пыль, больно ударившись бедром и плечом.

Слон, азартно выкрикивая ругательства, размахивал крюком направо и налево, круша хрупкие тела летающих созданий. Странно, но бабочки совершенно не оказывали сопротивления. Одна за другой они падали, складываясь, точно поломанные куклы-марионетки, и на место погибших тут же опускались сверху новые.

Тимуру показалось, что бойня продолжалась очень долго. Он видел, как сминаются прекрасные разноцветные крылья, как гаснут большие глаза и толчками выплескивается из ран синяя кровь. Дьявольским аккомпанементом этому танцу смерти звучал нескончаемый поток ругательств, исторгаемый Слоном. И волнами наплывал сладкий аромат невесомой пыльцы, окутывавшей каждую павшую бабочку.

На самом деле, все произошло очень быстро. Уже спустя несколько секунд лежавшие поблизости муравьи вскочили и бросились на помощь летающим созданиям. Слон подавился криком, когда коготь пропорол ему бок, и скорчился, зажимая ладонью рану. Жесткие лапы безжалостно сжали Тимура, не давая сделать вдох. Вытянутая коричневая морда чудовища приблизилась, жвалы разошлись и впились в плечо. Боли не было, только растерянное недоумение: как, это все? Все-таки все? Так глупо…

Его схватили и понесли куда-то. Тимур удивился, что ничего не чувствует. Увидел Слона, застывшего, будто бревно, в хватке соседнего монстра. Вспомнил, как несли остальных. Яд, понял он. Чтобы жертва не дергалась. Значит, нас сожрут живьем.

На мгновение несущий его муравей обернулся, не выпуская человека, и Тимур увидел тела бабочек. Их оказалось не так много – четыре или пять, но зрелище было ужасным. Неправильным. Казалось, глупый ребенок по злой прихоти сжал в кулачке нежные красивые тела и, удовлетворившись содеянным, небрежно отбросил изломанную красоту.

Неожиданно Тимуру стало стыдно. За Слона. За себя. За всех людей.

ПРИНЦИП 6

Каждая раса имеет право на личное жизненное пространство.

1

Рада проснулась от поцелуя.

– Прости, что разбудил, милая, – сказал Риф. – Уже убегаю. Ты поспи еще, если хочешь. Мне сегодня твоя помощь не понадобится.

Она потянулась и зевнула. В нос ударил дразнящий запах свежеприготовленного отвара из засушенных клубней кислячки. Сразу захотелось глотнуть горячего кисловатого напитка. Когда-то этот витаминный чай помог Раде акклиматизироваться и привыкнуть к подземному житью-бытью. Тогда ей постоянно хотелось спать, не было сил даже рукой шевельнуть. От кислячки перестали кровоточить десны, и появились силы. Но подсела она на нее крепко. Без пяти-шести чашек не могла протянуть от подъема до сна.

– Чаю? – спросил он.

– Угу. Чем сегодня займешься?

– Так, ничего серьезного. Как обычно, теплица, урожай. А, еще хочу закончить кое-какие опыты с мышами. Посмотрю, получится ли их вернуть к жизни на этот раз, или опять я ошибся, – он протянул ей выдолбленную чашку.

– Спасибо.

– Может, пора уже бросить все и заняться чем-нибудь более полезным? Больше двухсот экспериментов! А в результате разморозилась лишь одна мышь. Немного пошевелила лапкой и умерла.

– У тебя все получится, – сказала она. – Только больше не ешь их, пожалуйста, ладно?

– Обещаю, – Риф наклонился и чмокнул ее в макушку. – Все, я ушел.

Она не сразу полюбила его. Рифа было много, он заполнял все пространство. Риф и его закадычный друг Гошка, такой же зануда, хоть и мтцубиши, могли часами обсуждать мельчайшие смысловые оттенки слов, составлять словарь, рассказывать друг другу легенды. Им даже спорить и ссориться удавалось. Когда Рада появилась в подземельях Глубины, у Рифа отпала необходимость щелкать языком и присвистывать, потому что она могла довольно точно переводить с нзунге на человеческий. Рада стала его языком и ушами. А уж поговорить он любил, и смог наконец-то погрузиться с головой в исследование культуры нзунге.